Самодержавие народа и самоуправление
Прежде чем рассуждать о самодержавии народа, давайте поговорим о самодержавии и власти в целом. Самодержавие, или единодержавие (калька с греч. Αυτοκρατορία — автократия) — самовластие какого-то субъекта. Это понятие имело разное значение в истории России, в наше время оно обозначает неограниченную монархию как форму правления. В общем же случае власть — это способность навязать свою волю, воздействовать на деятельность и поведение других людей, даже вопреки их сопротивлению. Суть власти не зависит от того, на чем основана такая способность. Легитимная власть (от лат. legitimus — согласный с законами, законный, правомерный) — это власть, опирающая на согласие народа, который добровольно признает за властью право принимать решения и обязуется их исполнять. В статье «День России: настоящее и будущее или о самодержавном народовластии» (Brahman) предлагается такая трактовка функций власти («иерархически упорядоченной последовательности разнокачественных действий»):
1. Опознавание объективных явлений (фактора среды), с которыми сталкивается интеллект власти во время ее функционирования.
2. Решение задачи об устойчивости объекта управления и самой власти.
3. Формирование вектора целей управления в отношении конкретного фактора среды и его внесение в общий вектор целей власти.
4. Формирование концепции управления (того, как именно следует достигать каждой из этих целей) на основе решения задачи об устойчивости объекта управления и самой власти.
5. Организация и реорганизация целесообразных управляющих структур, несущих целевые функции управления.
6. Контроль деятельности этих структур и координация их взаимодействия.
7. Ликвидация существующих структур в случае их ненадобности или поддержание этих структур в работоспособном состоянии до следующего использования.
Различные этапы реализации перечисленных выше функций власти определяют ее различные виды, основной из которых является власть концептуальная. «Концептуальная власть всегда работает по схеме предиктор-корректор, в которой принимаемые управленческие решения зависят не только от информации о текущем состоянии системы, но и от прогноза ее дальнейшего поведения. В основе деятельности концептуальной власти лежит способность к многовариантной прогностике будущего и нравственно обусловленный выбор одного из многих возможных вариантов. Концептуальная власть — начало и конец всех контуров управления, она автократична, то есть самовластна по своей природе и игнорирует «демократические» процедуры общества, поскольку на этот уровень власти можно подняться только по мере понимания общего хода вещей и только так». Другими словами, концептуальная (или идеологическая) власть — это власть определенной концепции развития общества. Именно концептуальная властность лежит в основе самодержавия, в том числе и самодержавия народа.
Главная задача построения истинного самодержавия народа заключается в построении такой организации жизни общества, при которой самовластье концептуальной власти доступно всем. «Здесь корень демократии народовластия, поскольку предиктор-корректор концептуальной власти — начало и конец всех внутри общественных контуров самоуправления и гарант самодержавия общества». Содержание концепции развития общества нынешнего «толпо-элитаризма» одинаково для всех жителей Земли и представляет собой идею построения единого глобального общества людей под вывеской либерально-демократических ценностей — свобода, равенство, братство и народовластие через выборы представителей власти большинством голосов. Причем, правила выбора представителей власти диктуется самой властью. Информация же, введенная в данную систему власти по оглашению (лозунги и заявления) зачастую подавляется принципами, введенными в нее по умолчанию. «Достаточно вспомнить «научный коммунизм» или декларации М.С.Горбачева и его сподвижников перед началом «перестройки» или предвыборные обещания Б.Н.Ельцина и Е.Т.Гайдара и сопоставить их с последующей политикой и ее результатами». Очевидно, что такая власть неустойчива и не может функционировать длительное время в отсутствие предельно строгой законодательной и по возможности законопослушной исполнительной власти. «Следственно-судебная власть следит за соблюдением «законности» в жизни общества и защищает управление по государственно-доминирующей концепции от действий не совместимых с нею. Совокупность судебной, исполнительной и законодательной власти не обеспечивает осуществления полной функции управления в жизни общества, как это пытается представить пиар политесса, что в России, что на Западе. Из этого следует, что, если никто из руководства общества, не говоря уж о большинстве его членов, не может вразумительно рассказать о концептуальной власти в этом обществе, о ее деятельности, то такое общество не самостоятельно и реальным суверенитетом — самодержавием — не обладает». Именно это мы и наблюдаем во всех современных государствах на нашей планете.
Реальный суверенитет (самодержавие) — это «контроль над всеми контурами общественного управления, что невозможно без устойчивого в преемственности поколений общественного института предиктора-корректора концептуальной власти». Между тем, современная социология, говоря о демократии, всегда упоминает не полный набор специализированных видов власти, который не способен нести полную функцию управления. Концептуальная (идеологическая) власть в определенном выше смысле этих терминов отсутствуют в системе разделения властей любой из демократий, созданных по образцу западных, в том числе, Российской. Таким образом, все существующие сегодня страны не суверенны, а являются заложниками того исторического явления, которое называют (по крайней мере в России) «мировой закулисой». Некая по персональному составу «мировая закулиса» и несет функцию концептуальной (идеологической) власти в отношении всех нынешних человеческих сообществ, которые, к сожалению, не имеют никакого понятия об этих видах власти. И политики, и обыватели довольствуются в решении своих судеб смутными чувствами, стихией эмоций и отчасти интуицией и не верят в существование «мировой закулисы». А зря! «Культивирование в обществе «неверия в теорию заговора» один из способов удерживать людей от проявления интереса к проблематике концептуальной власти, и как следствие, — удержания общества в состоянии концептуального безвластия». Российскому обществу потребовалось два десятка лет для того, чтобы ее политики стали осмысленно пользоваться в своих выступлениях понятием «концептуальная власть», «концептуальная независимость». «Впервые с момента провозглашения новой России мы смогли четко сформулировать ясный ответ на ключевые для любого народа и государства вопросы: Кто мы? Куда идем? В каком обществе хотим жить? Это серьезная заявка на концептуальную независимость России, на ее право самой, без подсказок со стороны решать, как именно надлежит строить жизнь в собственном доме» (С.И.Иванов «Триада национальных ценностей»).
В общем случае, самодержавие безразлично к вопросам религии и атеизма. И это касается как монархического или «элитарно» — корпоративного самодержавия, так и народного. В любом случае, суверенитет демократии начинается тогда, когда народ узнает все возможные концепции своего развития, и каждый человек сам выбирает, в русле какой из них ему жить. Однако атеистическое восприятие нашего мира не позволяет людям выбрать лучшую концепцию развития общества. Ведь человек — смертен, а потому, для всех атеистов: «после меня хоть потоп». Именно поэтому атеисты не в состоянии работать по схеме «предиктор-корректор», а стало быть, и концептуальная власть им не под силу. А без концептуальной власти любая власть ущербна. Ущербна и нынешняя Российская власть, хотя «заявка на концептуальную независимость России» со слов Иванова уже существует. К сожалению, эта заявка предполагает хоть и патриотическое, но, по сути, опять-таки либеральное будущее России. Другими словами, если русский народ пойдет в русле этой заявки, то Россия превратится из «развивающейся» страны в «развитую» (то есть станет паразитировать на других странах), и история современного человечества либо повторится сначала, либо закончится вовсе. Не знаю как Вас, а автора такой вариант не устраивает. Да, мы не выбираем приходящих к нам впечатлений, их определяет общий процесс развития, в котором все мы участвуем, но отношение к ним, свою ответную реакцию мы выбрать можем. И от этого выбора зависят изменения, происходящие не только с нами, но и с окружающей реальностью. То, какими мы видим окружающий нас мир, зависит от наших качеств. «Реальность многогранна и раскрывается наблюдателю только той стороной, которую он способен увидеть» (Михаил Аршавский). Автор целиком и полностью согласен с этими словами. Именно поэтому он и не перестает выкладывать свои мысли на этот сайт. С чем-то Вы согласитесь, с чем-то — нет, в любом случае, после прочтения этого текста Вы станете способным увидеть, то, что видит автор. А потому, продолжим.
Реальность разворачивается перед нашими глазами как фильм, кадры которого заранее записаны на кинопленку. Минувший кадр мы называем прошлым, тот, что впереди — будущим, а находящийся в проекторе сейчас — настоящим. Но все кадры фильма уже существуют на пленке прямо сейчас, а прошлое с будущим — это условные категории, связанные с механизмом нашего восприятия окружающего мира. Доктор биологии, автор многих научных работ Руперт Шелдрейк предположил, что наши воспоминания (по мнению автора, и воспоминания о прошлом, и «воспоминания о будущем») располагаются в «пространственном измерении, недоступном для наблюдения», по крайней мере, большинством людей. По его мнению, мозг — это не столько «компьютер», хранящий и обрабатывающий информацию, сколько «телевизор», трансформирующий поток внешней информации в форму человеческих воспоминаний. Поговорим здесь об авторских «воспоминаниях о будущем» — о его предчувствиях. «Главная трудность работы с предчувствиями заключается в том, что они всегда приходят к человеку в форме образов, которые каждый человек может понимать лишь в силу своего жизненного опыта. И только! И когда пытаешься передать словами образ, полученный в виде предчувствия, как показала практика, — это даже сложнее, чем скульптору ваять какую-то фигуру» (Антон Благин). Складывать образ предчувствия любому человеку приходится только из имеющихся в его распоряжении мировоззренческих представлений. Хорошо, когда палитра мировоззренческих представлений у человека очень богатая, или человек умеет находить любую необходимую ему информацию. А когда нет ни богатой палитры мировоззренческих представлений, ни умения находить ответы на все возникающие вопросы? Что тогда? Тогда для создания образа предчувствия в ход идет лишь то, что имеется у человека в наличии, например, его память. Прочитав этот текст, Вы закладываете в свою память, как авторские концепции, так и Ваше к ним отношение. По выражению Козьмы Пруткова: «люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе». При этом каждый человек обладает собственным отношением не только к своей «начинке», но и к «начинке» окружающих людей. Однако своя «начинка» все же «ближе к телу». Однако мы отвлеклись от темы, продолжим дальше.
Что же представляет собой самодержавие народа? Из представленных в самом начале главы объяснений однозначно следует, что субъектом власти в этом случае является народ, и его власть ничем не ограничена. Автор изложенной там же статьи не видит разницы между самодержавием и суверенитетом. Посмотрим, что об этом думают другие. Согласно Википедии, суверенитет (фр. Souverainetе — верховная власть, верховенство, господство) — независимость государства во внешних и верховенство во внутренних делах. Понятие государственного суверенитета было введено французским политиком и ученым XVI в. Жаном Боденом и первоначально сохраняло связь с европейским феодально-ленным правом, обозначая неограниченность власти верховного сюзерена в противоположность власти вассальных правителей. Согласно определению Бодена суверенитет — это неограниченная и бессрочная верховная власть монарха в государстве, принадлежащая ему в силу его естественного права. Доктрина народного суверенитета была разработана в XVIII в. французским мыслителем Руссо, называвшим суверена ничем иным, как коллективным существом, образуемым из частных лиц, в совокупности получивших имя народа. Суть народного суверенитета заключается в верховенстве народа в государстве. При этом народ рассматривается как единственный законный и правомерный носитель верховной власти или как источник государственного суверенитета. Народный суверенитет является антагонистом суверенитета монарха, при котором монарх рассматривается не как член народа, а как индивидуальная личность — носитель суверенной (абсолютистской, самодержавной) государственной власти. Понятия народного суверенитета и государственного суверенитета также различны, но не противопоставлены друг другу, поскольку в первом случае раскрывается вопрос о высшей власти в государстве, а во втором — вопрос о верховности власти самого государства. Как видите, самодержавие и суверенитет — понятия разные, хотя и взаимосвязанные.
Самодержавие народа наиболее близко соотносится с Копным правом на Руси. Копа (копна, круг, мир, громада, вече) изначально была присуща всем славянским народам. Но с началом христианизации и заменой общинно-родового уклада на феодальный, она начинает вытесняться сначала из Западной Европы, а потом и с территории Руси. Копа — это собрание «сходатаев» для решения вопросов, связанных с жизнью общины. Копное право основывалось на правиле единогласия. Любые решения Копы принимались только после прихода к единому мнению всех собравшихся сходатаев (а не большинством голосов, как сейчас). При Ярославе Мудром на Руси появилась «Русская Правда» — первый писаный уголовно-правовой феодальный кодекс нашей древности. Его аналоги давно уже существовали в Западной Европе. «Русская Правда» всячески защищала интересы нарождавшегося класса феодалов. Именно они были первыми гонителями Копы как выразительницы интересов широких слоев народа. И постепенно, по мере появления все новых и новых написанных законов, народ из коллективного суверена превратился в рабов (крепостных крестьян), а феодалы — в суверенов. Князья выбирались народом для защиты общин и во времена действия Копного права, но тогда они были подвластны народу, а потом все повернулось «с ног на голову», в этой позе мы находимся и сейчас. Вы скажите, что феодальный строй более прогрессивен по сравнению с общинно-родовым строем. Но так ли это? Да, феодальный строй вызвал небывалый подъем наук, культуры и технологий в Европе. Сейчас мы называем это время эпохой возрождения. Но в то же время в Европе образовалась инквизиция, феодалы постоянно воевали друг с другом, а заодно и за «гроб господень», народ же вымирал от эпидемий. Где тут Вы видите прогресс? Если и был прогресс, то только на верху пирамиды общества, народ же в своей массе наоборот регрессировал (раньше был коллективным сувереном, а потом превратился в рабов). Современные демократические государства называют народ «безусловным сувереном» и приписывают ему функции, которыми он обладал в незапамятные времена «седой старины». Однако говорить об этом — одно, а обладать властными полномочиями — совсем другое.
Источниками власти М. Вебер считал насилие (физическую силу, оружие, угрозу применения силы), затем авторитет (семейные и социальные связи, специальные знания, вера), и только потом право (положение и полномочия, обычаи и традиции). К методам прямого насилия нередко прибегают и государства, но гораздо чаще власть в государстве базируется на институтах юридического права. Облекать государственное принуждение в добродетельные упаковки учил правителей еще Никколо Макиавелли. В современном, постоянно усложняющемся мире способность человека подчинить себе других людей все больше зависит от его умственных способностей. Интеллектуальная власть бывает порой куда более эффективной, чем грубое насилие. Даже в уголовном мире авторитет главаря определяется зачастую не столько его физическими данными, сколько способностью спланировать безнаказанное преступление. Моральная власть, апеллирующая к справедливости, честности, долгу и другим нравственным ценностям, более-менее эффективна только в тех случаях, когда ее носитель способен служить в этом отношении примером для других. Социальным источником власти является право, прежде всего, право собственности. Организационная власть (административный ресурс) тем заметнее, чем сложнее управляемый социальный организм. Именно она делает столь влиятельными бюрократические структуры не только в государстве, но и в крупных корпорациях и общественных организациях. В последнее время в источник власти превратилось владение информацией и каналами ее распространения. Средства массовой информации уже давно характеризуются, как «четвертая власть». Во времена действия Копного права единственным источником власти народа являлись обычаи и традиции (знания без слов). Вернуться к этому сегодня уже невозможно, Копное право нам уже никогда не вернуть. Да это и не к чему, «дорога есть вперед, дороги нет обратно». Сегодня Копному праву больше всего соответствует самоуправление.
Самоуправление — это состояние общества, при котором субъект и объект управления совпадают. Такой характер процессов внутри общества, являющегося условно замкнутой системой, в которых не происходит непосредственного контроля над ними со стороны, а целеполагание осуществляется самим объектом сообразно его свойствам. Самоуправление может быть не полным, означая лишь наличие механизмов управления (например, обратных связей) в самой системе. В современных государствах термин самоуправление зачастую обозначает концентрацию власти на нижних уровнях управления. По сути же самоуправление большой группы людей (социальной монады) имеет целью сохранение ее специфики развития, при этом оно может выражаться в разных формах:
— в этносе, через традицию;
— в государстве, через право;
— в цивилизации, через мировоззрение (религию);
— в глобальной системе, через информацию.
Сложные самоуправляемые системы со стремлением сохранять собственную устойчивость могут достигать состояния гомеостаза. Однако при резком внешнем воздействии на них гомеостаз нарушается. Сегодня в мире можно наблюдать одну из разновидностей самоуправления — местное самоуправление. Местное самоуправление является системой организации и деятельности граждан, обеспечивающей самостоятельное решение населением вопросов местного значения, управление муниципальной собственностью, исходя из интересов всех жителей данной территории. Более широкое понятие местного самоуправления подразумевает право и реальную способность органов местного самоуправления регламентировать значительную часть публичных дел и управлять ею, действуя в рамках закона, под свою ответственность и в интересах местного населения. Местное самоуправление — одна из форм реализации народом принадлежащей ему власти, это децентрализованная форма управления, предполагающая известную самостоятельность, автономность местных органов, которые выступают органами местных самоуправляющихся территориальных сообществ. Теоретические основы учения о местном самоуправлении разработаны в первой половине XIX века французским государственным деятелем и историком Алексисом Токвилем, немецкими учеными-юристами Рудольфом Гнейстом, Лоренцом Штейном, Паулем Лабандом и другими. Общественная теория самоуправления исходит из принципов признания свободы осуществления своих полномочий местными сообществами и союзами. В современной России местное самоуправление относится к институтам публичной власти, а не гражданского общества, вместе с тем отрицается государственно-правовой характер местного самоуправления. В современном мире большое распространение получили те системы местного самоуправления, классификация которых основана на складывании отношений между местным самоуправлением и центральными властями. Так что, назвать местное самоуправление — народным самодержавием будет неправильно. Главным отличием одного от другого является отсутствие обратной связи «народ — центральная власть». Если в государстве с местным самоуправлением восстановить эту обратную связь, в результате мы получим то, что хотели — самодержавие народа. Сделать это возможно только в одном случае, если сначала мы построим справедливое анархическое общество по лекалам Прудона.
Анархия (от др.-греч. ἀναρχία «безначалие, безвластие или независимость») представляет собой идею отсутствия власти в отношении общества, группы лиц или отдельно взятого человека. В 1840 году Пьер-Жозеф Прудон использовал этот термин для обозначения новой на тот момент политической философии (анархизма) в своем трактате «Что такое собственность?» Прудон пишет, что анархия подразумевает собой отсутствие суверена, анархия у него является мерой свободы, признающей лишь власть закона, или «необходимости». Прудон был первым из социально-политических мыслителей, кто открыто назвал себя «анархистом», положив тем самым начало собственно анархистской традиции в социально-политической и философской мысли. Прудона нельзя назвать революционером. Скорее, он был приверженцем перехода к более справедливому обществу через проведение постепенных социальных реформ. Он был сторонником рыночной экономической модели, но при этом оставался социалистом и противником капиталистических отношений. В основе анархического общества по Прудону лежит равенство всех его членов в своих возможностях. Права же у членов этого общества — разные (за исключением естественных прав человека), и зависят, прежде всего, от выполняемой им работы. В отличие от своих последователей, например, Кропоткина, Прудон не исключает возможности существования в анархическом обществе властных структур и не призывает к революции. Прудон критикует «конституционную» систему организации власти и доказывает, что до тех пор, пока будет сохраняться централизованный характер управления различными сферами жизни общества, ни один даже самый добросовестный социальный реформатор ничего принципиально не сможет изменить. Вместе с тем демократической системе управления от него доставалось даже больше, чем автократии. По его мнению, если вторая «грешит против истины и фактов», то первая и вовсе «изменяет самой себе». Прудон считал, что демократия хороша только на бумаге (ее теоретические основы сильно расходятся с реальной политической практикой), в то время как автократическая форма правления просто расходится с действительностью в своей практике, не вступая при этом во внутреннее противоречие. Наиболее подходящей властью в анархическом обществе он считал самоуправление, причем, именно в том виде, в каком мы представили его выше — в виде «самодержавия народа».
Как мы выяснили выше, первое, что надо сделать для построения самодержавия народа — это восстановить обратную связь «народ — центральная власть». Этой связи сегодня нет ни в одном государстве мира — народ не имеет возможности влиять на центральную власть. Единственный способ повлиять на власть для народа — это совершить революцию, что мы и видим сегодня, чуть ли не повсеместно. Впрочем, толку от всех этих революций — никакого. Одна центральная власть заменяется другой, и все начинается сначала. Другими словами, человечество сегодня (как, впрочем, и вчера) ходит по кругу. Выстроив обратную связь, мы наконец-то разорвем этот «чертов круг». Вопрос — как построить такую обратную связь? Давайте подумаем об этом. В демократических странах центральная власть избирается народом, но вот — беда, выборы проходят под диктовку власти, а в выборах кандидатов на ту или иную должность — народ и вовсе не принимает участия. Нынешняя «демократическая» власть подсовывает народу исключительно своих кандидатов. Говоря проще, вот Вам три «какашки», выбирайте лучшую. Для того чтобы исключить это явление из практики выборов, необходимо отделить от государства выборные органы и передать их в третьи руки, например, Церкви. Наряду с очередными выборами необходимо предусмотреть внеочередные выборы, которые должны проводиться по требованию народа в любое время. Только в этом случае у народа появится возможность влияния на центральную власть без использования никому не нужных революций. Выбирать же кандидатов на ту или иную должность, должен опять-таки народ на самом нижнем уровне. В этом случае кандидатов на высокие должности будет достаточно много, и уменьшить их число до приемлемого уровня может помочь случайный выбор. Для обеспечения преемственности власти, ей позволительно выдвигать своего кандидата. В итоге на последнем этапе выборов будут участвовать четыре кандидата (один — от власти и три — от народа). Вот примерно так все это видится автору.
Любая власть, в том числе и самоуправление, имеет внутри себя начальников и подчиненных, и все системы управления работают примерно одинаково. В мире существует лишь две модели управления, все остальные подмодели — это их частные случаи. Модель первая — «Один гений, тысяча слуг». Такая модель хороша лишь для прорыва — на коротких дистанциях. Модель вторая — «Старший среди равных». Этой моделью пользовался еще легендарный король Артур. Лучше всего она работает, когда руководителю удается создать команду с какой-то общей идеей, ради которой люди будут пахать, забыв обо всем. Сама эта идея запускает самогенерирующую гипермотивацию команды, противостоять которой уже никто не в силах. Это и есть главный секрет успеха. Как же дела обстоят у нас в России? Прямо скажем — так себе. Первоначально, применяя авторитарную модель, Путин вытащил страну из глубочайшей ямы. Это сработало, однако потом дело забуксовало. Исполнение всех задумок президента упиралось в несовпадение формы и содержания. Форма предполагала демократию и выдвижение талантов вверх. А содержание как было авторитарным, так им и оставалось. В итоге в стране начал расти бюрократизм. Путина спасла война. Аннексия Крыма, проблемы с Украиной вернули доверие народа, так как в глубине души все понимают, что авторитарное управление вполне оправдано в чрезвычайных ситуациях. Каков же выход? Выход простой. Если на людей не давить и постепенно обучить равенству в возможностях, продвигать талантливых и дать им свободу для применения своих способностей, оберегать от ошибок и пестовать их эффективность, только тогда Россия станет процветающей. Пока этот способ не используется, все бесполезно. Что бы мы ни делали, какие бы директивы сверху не спускали, в итоге будет «получаться как всегда». Впрочем, пока мы не победили в «последней битве» автократия Путина в России (кстати, не такая уж и жесткая) очень даже к месту. Да и радикальные реформы можно провести только «сверху» из единого центра. При попытке их проведения «снизу», они обязательно трансформируются в очередную революцию. России же, особенно сейчас, революции противопоказаны.